Жеглова. Хотелось быть таким же крутым мужиком, как и он. Но времена романтики прошли сразу же, как только Лев Иванович поступил на службу в уголовный розыск и столкнулся с настоящим, не киношным насилием. Желание стать крутым мужиком и хорошим оперативником не пропало, но, чтобы им и вправду стать, пришлось много и упорно трудиться над своим характером и изучать досконально все нюансы и тонкости сыскной работы.* * *

В Шереметьево, как Гуров ни торопился, они с Виталием добрались только через час пятнадцать. Созвонившись с Крячко, Лев Иванович узнал, что Герасимову и Подеречу отвели в служебное помещение охраны аэропорта. Они были удивлены тем, что их задержали, но сопротивления не оказывали и согласились подождать, пока это недоразумение (как они выразились) прояснится.

Станислав встретил Льва Ивановича возле входа в аэропорт и нервно сказал:

– Лева, если мы сейчас не дадим добро на вылет, у нас будут неприятности.

– Так и давайте, – пожал плечами Гуров. – Мне главное, чтобы эти двое никуда не улетели. Потому что в ближайшее время им отпуск все равно не светит. По крайней мере, пока я не выясню, имеют ли они отношение к смерти своего босса. Ты помнишь Игоря Зайченко, с которым мы работали сразу после того, как пришли в управление после института? Его повесили вчера ночью или поздно вечером, еще не знаю точно, в его офисе. Он возглавлял частное детективное агентство в Одинцове.

– Игоря Михайловича? – нахмурился Станислав. – Конечно, помню. Серьезный был мужик и опер отличный. Он нам тогда много всего нужного и важного по работе подсказал. Говорили же, что он в девяностые…

– Ну, мало ли что могут люди наговорить, – перебил друга Гуров. Они с сержантом и Крячко шли через зал аэропорта к лифтам. – Так вот. Мне совершенно не нравится совпадение, что именно в это время секретарша Зайченко и единственный сотрудник его агентства решили вдруг покинуть страну и податься на отдых в Турцию. Да еще и мобильные телефоны оставили в квартире со вчерашнего вечера. Вопросов у меня к ним накопился вагон и тележка в придачу. Так что будет лучше, если самолет полетит без них.

– Понял, – коротко ответил Станислав, и дальше они шагали молча.

В комнате охраны было многолюдно. Станислав подошел к одному из солидных мужчин с явно накачанной в спортзале фигурой и что-то прошептал ему, указав взглядом на Гурова. Тот кивнул, шагнул ко Льву Ивановичу, поздоровался и, представившись начальником охраны аэропорта, показал вглубь помещения.

– Вон ваши задержанные сидят. Хорошо, вы хоть быстро приехали. Нам, если задержка авиарейса случается дольше получаса не по погодным условиям, достается от авиакомпаний. Сами понимаете – законы политики и бизнеса требуют четкого отчета. Время – деньги не только на словах. А такие вот форс-мажоры…

– Да, я понимаю, – ответил Лев Иванович. – Вы уж извините. Но у нас тоже работа по-разному складывается. Доводится и по горячим, так сказать, следам бежать. А когда дело касается убийства, то тут уж приходится и на такие крайние меры, как задержка рейса, идти.

– Ладно, удачи вам, – начальник охраны спешно вышел.

Лев Иванович направился к паре, на которую указал работник аэропорта. Оба внимательно и настороженно следили за приближением Гурова. Крячко, который о чем-то беседовал с Виталием, остановил Льва Ивановича и спросил, нужен ли он ему. Гуров согласно молча кивнул в ответ, и Крячко, позвав с собой сержанта, присоединился к полковнику.

– Юлия Владимировна, – не столько вопросительно, сколько утверждающе сказал Гуров, глядя на симпатичную фигуристую черноволосую женщину, стриженную «а-ля Мирей Матье». Герасимова под суровым и серьезным взглядом полковника не смутилась и, встав со своего места, поинтересовалась:

– Я правильно понимаю, что нас задержали именно по вашей просьбе? Представьтесь, пожалуйста.

– Оперуполномоченный Главного управления МВД России полковник Гуров Лев Иванович, – Гуров протянул Герасимовой удостоверение. – А это мои коллеги, – повернулся он к Крячко и Виталию. – Мы вынуждены были задержать вас с Эдуардом Сергеевичем. Вашего начальника, Зайченко Игоря Михайловича, нашли сегодня утром в офисе повешенным.

– О господи! – Юлия Владимировна испуганно закрыла рот рукой и села. – Как же так? – удивленно посмотрела она на Подеречу. – Что с ним случилось? Он покончил с собой? – задала она вопросы Гурову. – Но мы ведь еще вчера вечером, буквально в десять часов, с ним разговаривали по телефону. Он только что вышел из театра…

– Стоп, – поднял руку Лев Иванович, и в голове его зашевелилась какая-то смутная мысль, но ухватить ее за хвост и притянуть поближе, чтобы узнать, что она конкретно собой представляет, он никак не мог. Голова была забита вопросами, которые он срочно должен был задать этим двум подозреваемым. – Давайте сделаем так. Вопросы буду задавать я, а вы – отвечайте.

– Но ведь узнать, что случилось с Игорем Михайловичем, мы можем? – подал голос молчавший до сих пор Подереча. – Мы работали у него и имеем право знать, почему он покончил с собой.

– С чего вы взяли, что он покончил с собой? – Гуров посмотрел на молодого мужчину.

– Вы ведь сами сказали, – нервно ответил тот, – что его нашли повесившимся.

– Я сказал повешенным, а не повесившимся, – прищурившись, поправил Подеречу Лев Иванович. – А это разные вещи.

– Это убийство? – догадалась Юлия Владимировна и вдруг расплакалась.

– Да, убийство, – Гуров внимательно смотрел на реакцию мужчины. – Его нашла ваша уборщица, Лидия Тарасовна. Она и позвонила в полицию. А еще она звонила вам, Юлия Владимировна, и СМС-сообщение вам присылала…

– Ах, ну откуда же мы могли знать, что все так получится, – всхлипнула Герасимова и вынула из сумочки пакетик одноразовых платочков. – Мы с Эдиком… с Эдуардом Сергеевичем оставили сотовые с рабочими сим-картами дома. Зачем они нам нужны в отпуске? А с Лидой Игорь Михайлович должен был сегодня сам расплатиться. Я… мы два года в отпуске не были. А три или два дня назад он сам, то есть Игорь Михайлович, нас отпустил. Эдик, скажи, я не могу, – с новой силой разрыдалась секретарша.

Подереча взволнованно потер лоб ладонью и закусил губу. Было видно, что новость о смерти шефа выбила